Введение

Глава 1. Общетеоретические вопросы сложных слов в современном татарском языке 12

Вводные замечания 12

1.1. Сложные слова в грамматиках 18

1.2. Особенности парных слов как структурной разновидности сложных слов 28

1.3. Различение сложных слов от сходных конструкций 36

Глава 2. Размещение сложных слов в словарях 45

Вводные замечания 45

2.1. Подача сложных слов в словарях тюркских языков 46

2.2. Подача сложных слов в словарях татарского языка 59

2.3. Пути усовершенствования подачи сложных слов в словарях татарского языка 65

2.4. Подача сложных слов в переводных словарях и проблема «типового перевода» 77

Глава 3. Орфография сложных слов 86

Вводные замечания 86

3.1. Правописание сложных слов, соотносимых с изафетными сочетаниями 92

3.2. Правописание сложных слов с атрибутивным отношением компонентов 99

3.3. Правописание сложных слов с объектным отношением компонентов 108

3.4. Принципы орфографирования сложных слов

Заключение 116

Условные сокращения 125

Библиография

Введение к работе

Актуальность исследования. «Словосложение есть очень естественный, очень употребительный способ создания новых слов в одном языке, тогда как его роль очень невелика в другом. Если для немецкого языка такие слова, как kleinburgertum "мелкая буржуазия", morgendummerung "рассвет" - нормальное явление, то даже славянские языки не проявляют большой склонности к такому типу новообразований» (Булаховский, 1953, 94). Что же касается тюркских языков, В.В.Радлов в этом отношении считал, что «стечение некоторых именных и глагольных основ корней в тюркских языках для обозначения одного понятия представляет собой всеобщее явление». Сейчас все больше исследователей приходит к выводу, что это явление характерно если не для всех, то для большинства языков мира и отличается глубокой древностью. Так, по признанию специалистов, композиты существовали еще в праславянском (Филин, 1977, 15), древнетюркском (Махматкулов, 1973, 409), даже в общеалтайском и шумерском (Tuna, 40). Не случайно во всех древнетюркских памятниках зафиксированы сложные слова. Так, в одном только «Кутадгу бил иг» отмечено 2830 сложных слов, из которых 268 - имен. Исследование сложных слов как языкового явления также имеет давнюю историю. Научный интерес к ним обнаруживался уже у авторов самых первых грамматик и словарей. История изучения сложных слов в тюркологии в свою очередь уже стала объектом описания (Ганиев, 1982, Гарипов, 1954, Абдурахманов, 1975 и др. Из более поздних авторов - Ахмедов, 1991).

Но, несмотря на то, что сложные слова являются одной из наиболее исследованных проблем в тюркологии и достаточно успешно разрабатываемой в татарском языкознании, существует настоятельная

5 необходимость рассмотрения проблемы сложных слов, особенно тех ее аспектов, которые сопряжены с практической реализацией этих единиц в языке. Например, остается не до конца разрешенной проблема идентификации сложных лексем. Так как на практике наблюдается неразличение сложных слов от сходных им конструкций. Эта проблема непосредственно связана с другой - с проблемой орфографирования. Так, в настоящее время существует непоследовательное оформление аналогичных сложных слов не только в разных языках одной системы, но и в одном и том же языке. Такое положение в правописании, в свою очередь, обуславливает проблемы в лексикографировании, которые заключаются в отсутствии последовательных принципов отбора и подачи, следовательно, в неадекватном отражении сложных слов в словарях. В этом контексте данное исследование, как нам представляется, посвящено весьма актуальной теме.

Актуальность исследования объясняется еще и тем, что теоретические изыскания по этой проблеме в татарском языкознании, за редким исключением, ограничиваются 50-70-ми гг. XX в. Между тем, возобновление научного интереса к объяснению сути композит наблюдается, в частности, в языках западно-славянской группы (например, работы Говердовского, Блихарски, Гржигоржиковой, Хандке, Йезиорски, Миодека и др.). В связи с этим существует настоятельная необходимость пересмотра некоторых аспектов данной проблемы как в татарском языкознании, так и в тюркологии с учетом современного уровня развития теории языка.

Цели исследования:

определить особенности существующей орфографии сложных слов и наиболее общие тенденции ее развития в тюркских языках вообще и в татарском языке в частности;

обобщить опыт тюркской и татарской лексикографии в отражении сложных слов и наметить возможности ее усовершенствования;

Определить научные основы идентификации сложных лексем в
татарском языке.

Цели должны быть достигнуты посредством решения следующих задач:

Проанализировать словари тюркских языков с целью выявления общих признаков в подаче сложных слов;

рассмотреть словари татарского языка на предмет выявления существующих принципов отбора и подачи сложных слов;

определить критерии различения сложных слов от сходных им конструкций;

выявить наиболее типичные ошибки при переводе сложных слов и подаче в переводных словарях;

Проанализировать существующую орфографию сложных слов в
татарском языке и в других тюркских языках, на основе чего разработать
предложения по ее усовершенствованию.

Материалом исследования являются сложные слова татарского языка, отобранные путем сплошной выборки из 3-томного Толкового словаря татарского языка и частично из других словарей, общим количеством около семи тысяч. В качестве сравнительного материала послужили сложные слова других тюркских языков. Объектом анализа стали толковые и переводные словари татарского языка, а также других тюркских языков.

В работе использовались следующие методы исследования:

описательный метод;

метод аналитического наблюдения с последующим обобщением;

метод сопоставительного анализа;

Метод компонентного анализа.

Научная новизна работы заключается в том, что в ней впервые в татарском языкознании подвергаются комплексному анализу теоретические и практические вопросы орфографирования, лексикографирования и идентификации сложных слов.

Теоретическая значимость работы определяется тем, что в результате исследования складывается цельное представление об уровне теоретической и практической разработанности проблемы сложных слов в тюркологии и в татарском языкознании. Полученные результаты могут послужить основой для определения общих закономерностей развития сложной лексики и для решения проблем их идентификации, орфографирования, а также других теоретических вопросов по соответствующей проблематике.

Практическая ценность работы заключается в том, что результаты исследования могут быть использованы при усовершенствовании правил орфографии сложных слов, при составлении толковых и переводных словарей татарского языка, для их усовершенствования и унификации, а также могут быть полезны в теории и практике перевода с русского на татарский и с татарского на русский.

Апробация работы. Основные положения диссертации излагались в выступлениях на международных и региональных научных конференциях: на терминологической конференции при Кабинете Министров РТ (Казань, 1993), «Языковая ситуация в Республике Татарстан: состояние и перспективы» (Казань, 1998), «Проблемы истории, культуры и развития языков народов Татарстана и Волго-Уральского региона» (Казань, 2000), «Словообразование в тюркских языках» (Казань, 2001), «Актуальные

8
проблемы тюркской и финно-угорской филологии: теория и опыт изучения»
(Елабуга, 2002), на международном симпозиуме «Формирование и развитие
литературных языков народов Поволжья» (Ижевск, 2003), на Всероссийской
научно-теоретической конференции «Языки Евразии:

этнокультурологический контекст» (Уфа, 2003), на II Международных Бодуэновских чтениях: Казанская лингвистическая школа: традиция и современность (Казань, КГУ, 2003) и на итоговых научных конференциях ИЯЛИ им.Г.Ибрагимова АН РТ (1993-2003) и др. Всего прочитано 19 докладов. Основное содержание работы отражено в 16 публикациях.

Структура работы. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии.

Во введении обосновывается актуальность темы, определяются цель и задачи исследования, его теоретическая и методологическая основа, раскрывается научная новизна и практическая значимость работы.

Сложные слова в грамматиках

Во всех грамматиках тюркских языков так же отведено довольно большое место сложным словам. Целью данного исследования является выявить, насколько полно в грамматиках освещены следующие аспекты данной проблемы: 1) образование сложных слов различных частей речи; 2) структурные виды сложных слов (составные, собственно сложные, парные, слитные); 3) способы и модели образования; 4) взаимоотношения компонентов; 5) орфография.

В грамматиках разных авторов образованию сложных слов различных частей речи уделяется неодинаковое внимание. В большинстве грамматик рассматриваются в основном именные части речи. Например, Кононов А.Н.в своей грамматике турецкого языка (Кононов, 1956) рассматривает образование сложных имен существительных, прилагательных, местоимений, наречий и глаголов. В грамматике узбекского языка того же Кононова А.Н. (Кононов, 1960, 130-139) приводится образование композит таких частей речи, как имена существительные, имена прилагательные, наречия, а также - довольно подробно - сложные глаголы. В грамматике гагаузского языка Покровской Л.А. (Покровская, 1964, 99-103) речь идет о сложных именах существительных, именах прилагательных и наречиях. В грамматике караимского языка Мусаева К.М. (Мусаев, 1966, 117) анализируются сложные существительные, сложные наречия и сложные числительные. В грамматике туркменского языка под редакцией Баскакова Н.А. (Грамматика туркменского языка. Фонетика и морфология, 1970) проанализированы сложные слова таких частей речи, как имена существительные (131-137), имена прилагательные (144-145), имена числительные (152), местоимения (198-205) и наречия (391).

В грамматике карачаево-балкарского языка под редакцией Баскакова Н.А. (Грамматика карачаево-балкарского языка. Фонетика. Морфология. Синтаксис, 1976) рассмотрены сложные имена существительные, прилагательные, наречия, а также - сложные глаголы. В грамматике сарыг-югурского языка Тенишева Э.Р. (Тенишев, 1976, 67) упоминается только о сложных существительных. В грамматике якутского языка под редакцией Убрятовой Е.И. (Грамматика современного якутского литературного языка. Фонетика и морфология, 1982) отмечены сложные имена существительные (112-117, 120-122), прилагательные (167-169), сложные глаголы (225), сложные наречия (349), образные слова (звуподражательные слова) (383), междометия (390), союзы (471). В грамматиках турецкого языка многие авторы выделяют сложные слова в основном двух частей речи: имена существительные и глаголы. Эдискун X. в своей грамматике турецкого языка выделяет сложные существительные, прилагательные и глаголы. Грамматика туркменского языка рассматривает сложные слова - существительные, прилагательные, числительные, местоимения, наречия, т.е. почти всех частей речи. В грамматике башкирского языка под редакцией Юлдашева А.А. (1981, 495) рассмотрены сложные существительные, прилагательные, наречия, глаголы, подражательные слова, междометия, союзы, то есть почти весь спектр частей речи.

Как видно из примеров, сложные слова таких частей речи, как местоимения, числительные, в грамматиках приводятся редко или упоминаются вскользь с одним-двумя примерами. А служебные части речи с точки зрения словообразовательной структуры вообще не рассматриваются. Грамматики татарского языка в этом плане более подробны. Уже в Грамматике 1965 г. рассматриваются сложные имена существительные, прилагательные, числительные, наречия и местоимения. Не говоря уже о последующих грамматиках.

Что касается структурных видов сложных слов, то они также изучены в разной степени. По сравнению с составными, слитными и собственно сложными словами, парные слова исследованы наиболее детально. Покровская Л.А.делит сложные конструкции гагаузского языка на 2 вида: сложные слова и парные слова (не выделяя слитных и составных слов). Тенишев Э.Р.в грамматике сарыг-югурского языка пишет о собственно сложных и парных словах и также не упоминает о составных и слитных. Мусаев К.М.говорит вообще о сложных словах, не разделяя их на виды. Кононов А.Н. в грамматике узбекского языка пишет: «Сложное слово в тюркских языках является такой словарной единицей, которая выступает в языке в трех структурных разновидностях: а) в виде слитных слов, имеющих фонетический облик простого слова; б) в виде собственно сложных слов, компоненты которых сохраняют свою форму и ударение, образуя ритмико-мелодическое единство; в) в форме парных слов, состоящих из двух компонентов, имеющих отдельные ударения и обладающих двучленной ритмической структурой». Здесь, как видно, нет упоминания о составных словах. В грамматиках туркменского языка тоже речь идет только о парных и собственно сложных словах. А в якутской грамматике, наоборот, рассматриваются парные и составные. В грамматике карачаево-балкарского языка Баскаков Н.А. все структурные виды сложных слов включает в понятие «сложное слово», отделяя только парные слова. А у Кононова А.Н. в грамматике турецкого языка вообще нет деления сложных слов на структурные разновидности. В грамматике башкирского языка все структурные виды композит тщательно проанализированы каждый в отдельности, включая аббревиатуры. Анализ показывает, что в грамматиках структурные виды отражены не одинаково, во многих из них нет определения сложного слова и нет принципиального деления сложных слов по их структурным особенностям.

Способы образования сложных слов также не получили достаточно четкого и конкретного освещения в грамматиках. Так, Покровская Л.А. не делит сложные слова по способам образования и упоминает только об одном способе - лексикализации словосочетания. В качестве примера приводятся слова: кыскардаш сестра {доел, девушка + брат), диши дана (доел, самка + теленок) телка. Деление производится исходя из грамматических, семантических или иных отношений компонентов, по моделям образования и т.д. Причем в данной классификации все эти подходы смешиваются. Так, к модели прил. + сущ. приводятся следующие примеры: алтоп (доел, розовый шар) вербена, илкйаз (доел, первое лето) весна и сюда же деликаппы (доел, с буйной кровью) парень, холостяк. Или, например, парные слова делятся на составные 1) из двух самостоятельных слов, относящихся друг к другу по значению как антонимы или синонимы; 2) из удвоенного слова; 3) из слова и его отзвучия, «слова-эха», не имеющего самостоятельного значения.

Тенишев Э.Р., как и другие авторы, указывает на сочинительный и подчинительный способы образования сложных слов. Мусаев К.М. все способы образования композит называет сложением: например: цац ипек (доел, волос - шелк) бархат, кара бас (доел, черная голова) служанка, тасполмах (становление камнем) гибель, ай толусу (доел, луны полнота) полнолуние, тар берювчю (доел, тесноту дающий) враг и т.д. Но довольно подробно даются модели образования. Например, такие интересные модели, как сущ. + глагольное имя па - увчу: алтын кагувчу (доел, золото стучащий) ювелир, сущ. + причастие па -гап: йер ишкяп (доел, земля пьющая) земледелие, аккап вахт (доел, текущее время) оттепель и т.д.

Особенности парных слов как структурной разновидности сложных слов

По свидетельству некоторых языковедов ведущим типологическим признаком в татарском языке, как и во всех тюркских языках, является наличие парных слов, которые составляют 40% от числа именных композитов татарского языка (Садыкова, 1992, 10). Парные слова и слова-повторы считаются явлением, свойственным почти для всех языков мира, хотя не все языки в одинаковой мере широко ими пользуются. Не случайно исследованию парных слов посвящено огромное количество трудов, и не только в татарском языкознании. В русском языкознании эту тему освещали такие ученые, как Потебня А.А., Виноградов В.В., Щербак A.M., Степанов Г.В. и др. В тюркологии эту проблему рассматривали Ашмарин Н.И., Дени Ж., Кононов А.Н., Дмитриев Н.К., Баскаков Н.А., Кайдаров А.Г., Аганин Р.А., Орузбаев Б.О., Егоров В.Г., Хабичев М.А., Уринбаев З.Б., Адилов М.И., Маматов И.О., Муратов С.Н., Гарипов Т.М., Калабаева Т.Б. и другие. В монголистике парным словам посвятили свои работы Биткеева Г.С., Бертагаев П.И., Бэшэ Л., Дондуков У.Ж.Ш., Дарбеева А.А. и другие. По обилию работ парные слова можно считать самым изученным предметом.

В татарском языкознании этой проблеме в той или иной мере уделили внимание в своих работах Алпаров Г.Х., Хангильдин В.Н., Валиуллина З.М., Зиннатуллина К.З., Заляй Л., Тумашева Д.Г., Фасеев Ф.С., Курбатов Х.Р., Ганиев Ф.А. и др. В существующей литературе имеется неимоверное количество терминов, употребляющихся для обозначения парных слов и сходных конструкций. Так в «Грамматике татарского языка» Гиганова И. (1801) приводятся слова капд-шакар, аш-тагам, ямгур-ягум и называются сложными словами. Радлов В.В. говорит о «стечениях», а также выделяет повторы (Wiederhollungen) и звуковые комплексы (Laut-komplexe), т.е. разные типы парных слов и повторов. Мелиоранский П.М. употребляет в своей «Краткой грамматике казах-киргизского языка» термин «словосочетание». Дмитриев Н.К. в отношении парных слов употребляет термин «парное словосочетание». Фой К. использует термин Wortvolge -порядок слов. Кононов А.Н. просто выделяет сочинительный тип сложных слов (что само по себе верно). И так далее вплоть до последних работ. Есть, например, такие термины для обозначения парных слов и подобных образований: «усугубление» (Потебня А.А.), «слово-эхо», «отзвучие» (Покровская Л.А. - гаг.), «слова-спутники» (Рамазан К. - узб.), «повторяющиеся цепи слов» (Ибрагим С, Рахман М. - узб.), «tekrarlar» -повторы (Эргин М. - тур.), «ikilemeler» удвоения (Тулум М., Эдискун X., Коркмаз 3. - тур.), «такрорий сузлар» - повторяющиеся слова (Ходжиев А. -узб.), «composita copulativa» - копулятивные композиты и т.д. и т.п.

Расхождения ученых заключаются не только в выборе терминов. Способ словообразования парных слов также толкуется по-разному. Например, Садвакасов Г.С. считает, что парные и парно-повторные слова образуются посредством лексико-семантического способа, так как «...их преобладающая семантика, их структура и разнообразие фонетических особенностей не позволяют рассматривать их в разрезе синтаксического способа словообразования, поскольку они в этом отношении резко отличаются от слитных существительных, и главное, между компонентами парных и парно-повторных слов синтаксической связи не существует (например, йэр-су угодье1, тсрик-конак просо-кукуруза и пр.)» (1956). Азербайджанский языковед Ахмедов Б.Б. (1991) говорит о случаях «сближения на основе семантической интеграции синонимических слов» из разных диалектов или языков и называет это «скрещиванием»: посил-coj род-племя, сос-уп голос, iuahwi-шупгар {доел, сокол-кречет) хищные птицы, озиз-кирам дорогой.

Абсолютное же большинство исследователей справедливо рассматривают парные слова в разделе «Синтаксический способ словообразования» (Кононов А.Н. Грамматика современного узбекского языка, 1966; Хангильдин В.Н. Татар теле грамматикасы; Тумашева Д.Г. Хозерге татар эдэби теле, 1978; грамматики под редакцией Баскакова Н.А., Закиева М.З., Убрятовой Е.И. и т.д.).

Из приведенных выше примеров так же однозначно следует, что они образованы синтаксическим способом путем сочинения. Об этом говорит и принадлежность парных слов к одной и той же части речи, их одинаковая грамматическая форма. К тому же в более ранний период при изменении формы парного слова изменялись оба компонента, да и сейчас сохраняются подобные случаи: например, ата-ана - атасы-апасы, кар-бурап -карлы-бурсшлы, ирто-кич - иртолв-кичле. «Присоединение аффиксов словоизменения и словообразования только к последнему компоненту парных слов в современном языке дает возможность им стать одной сложной, более или менее цельнооформленной единицей лексики, и является сдвигом в их образовании и своеобразной морфологической шлифовкой -приобретением формы единого слова» (Кайдаров А.Т.). О синтаксическом способе образования сложных слов Хангильдин В.Н. писал, что, во-первых, сочинение не дает спаянного, слитного слова. Поэтому парные слова стоят между сложным словом и словосочетанием и пишутся через дефис. Во-вторых, этот способ не продуктивен в современном татарском языке, точнее менее продуктивен по сравнению с другими способами словообразования. Это подтверждается и тем, что почти все слова, образованные этим способом, существуют в языке давно. Нам представляется, что парные слова были наиболее ранней формой сложных слов. Они были широко представлены еще в языке орхонских памятников древнетюркской письменности VIII века: аркьіш.тіркеш посольства; кыз,кудуз женщины; беглері.будупьі {доел, беки и народ) весь народ; іпі.йег шіт (доел, братья-племянники) родня, родственники (Примеры из книги Айдарова Г., 1971). Г.И.Рамстедт приводит примеры из древнетюркского языка типа /и/7/ acili младшие и старшие братья, bagli budunly беки и народ; из др. уйгурского tunli kunli ночь и день, tanrili jirli небо и земля, а также из современных языков, например, казахского: erteli кес день и ночь, erli qatun муж и жена, где форманта - / переводится как «и», «как..., так и...», «и...и...». Он утверждает, что эти конструкции в татарском, казахском, чувашском, якутском и многих других языках и диалектах встречаются довольно часто и являются очень древними и восходят еще к тунгусо-маньчжурско-монгольско-тюркскому единству (1957, 46).

Факты из татарского языка также говорят о том, что образование парных слов было освоено давно. Это подтверждается множеством примеров парных слов, где компоненты не употребляются в языке самостоятельно, или считаются архаизмами, или же их этимология вовсе не прослеживается. Например, кыз-кыркып девушки (доел, девушка-пленница, рабыня?); егет-оісилоп парни (доел, парєнь-оісилкепчок порывистый, задористый?), мал-туар скот, живность (доел, скотина-скотина), савыт-саба посуда (доел, посуда-бурдюк), где вторые компоненты самостоятельно не употребляются в современном языке и их этимология прослеживается с трудом. Кстати, последний пример интересен в этом плане.

Подача сложных слов в словарях тюркских языков

Тюркская лексикография вообще насчитывает богатую многовековую историю. Стоит только упомянуть «Девону лугот-ит-турк» Махмуда Кашгари, Мухаддимат ал-адаб (Боровков, 1971, 96-111), Тюркско-арабский словарь (Курышжанов, 1970, 196), Codex Comanicus (Radloff, 1887) и др. И надо подчеркнуть, что во всех них представлены сложные слова. Но в данном случае, учитывая задачи нашей работы, мы ограничились более или менее современными словарями тюркских языков.

Мы решили подвергнуть анализу словари тюркских языков с целью выяснения: во-первых, насколько насыщены словари сложными словами вообще; во-вторых, по каким принципам они размещены в том или ином словаре; в-третьих, как оформлены наиболее широко распространенные в тюркских языках конструкции - слитно или раздельно; и, наконец, сравнить со словарями татарского языка и вывести способы размещения сложных слов, наиболее приемлемые для татарского языка.

С точки зрения насыщенности сложными словами на одном из самых первых мест, на наш взгляд, по праву находятся словари азербайджанского языка. В них представлено огромное количество сложных конструкций. Во-вторых, здесь наблюдаются все разновидности композит, распространенных в тюркских языках. Например, в Азербайджанско-русском словаре голомгабы пенал, голомгаш тонкобровая, галэлу опан точилка, биркезлу одноглазый, однокомнатный, агторпаг белозем, дава-далаш скандал, дирсокалты подлокотник, олидолу с подарками.

В Толковом словаре азербайджанского языка также представлен многочисленный и разнообразный корпус сложных конструкций. Большинство их моделей оформлено слитно и являются самостоятельными вокабулами. Например,узупкирпикли с длинными ресницами, саатбасаат с течением времени, умумдуща всемирный, тарих/азап летописец, узуисуроп длительный, сигарабонзор сигарообразный, Ьоркуплук ежедневный, сабаИ-сабаИ рано утром и т.п.

Орфографические словари представляли для нас интерес с той точки зрения, как - слитно или раздельно - оформлены те или иные модели сложных слов. В Орфографическом словаре азербайджанского языка подавляющее большинство моделей сложных слов оформлены слитно: ]аръшдагылмыш полуразрушенный, іарьімдаиро полукруг, агсагаллы белобородый, бирболумлу одноактный, бир/ашар смертный, ]еддиаільіг семимесячный. Что примечательно, изафет II типа также оформлен слитно: сузанбагы, сабаккулу, хапымоту названия растений.

Все перечисленные типы сложных слов во всех видах словарей оформлены слитно (включая изафетные конструкции), и поэтому все выдвинуты в вокабулы и никакого разнобоя в их подаче нет.

Киргизско-русский словарь содержит намного меньше сложных единиц, а в их размещении наблюдается непоследовательность. Так, мы нашли по меньшей мере четыре способа подачи. Первый, когда сложное слово в слитном виде выдвигается заглавным словом, а рядом в скобках дается разделыюоформленный вариант, и далее следует словарная статья. Например, акбаш (или ак баш) мокрец {болезнь у лошадей)

Второй способ: слитнооформленное сложное слово служит вокабулой, далее делается ссылка на то же слово, оформленное раздельно, а от него, в свою очередь, следующая ссылка к одному из компонентов (причем не обязательно к первому). Например, аккацкы то же, что ак кацкы (см. кацкы) кацкы: ак кацкы (или аккацкы) ээр монгольское седло

Как видим, этот способ особо запутанный и неудобный для пользователя из-за бесконечных ссылок, тем более, что словарь состоит из двух томов, что еще более усложняет задачу читателя. Третий способ: в качестве вокабулы дается простое слово, далее двоеточие и раздельнооформленное сложное слово и его статья. Например, кунас: кара кунас аист чардак: ак чардак чайка Четвертый способ, когда сложные слова просто даются в статье простого слова. Например, кэнэ... коно кунжут клещевина К тому же здесь иллюстративные примеры, фразеологические конструкции и сложные слова ничем не различаются. Карачаево-балкарско-русский словарь отличается от предыдущего большим количеством представленных сложных слов и их разнообразием. Так, в нем очень много парных конструкций, превосходных степеней прилагательных: джап-джапъы совершенно новый, джан-джашил зеленый-презеленый и т.п.; звукоподражаний: дугъур-мугъур, дукъур-мукъур и т.п.; собирательных: той-къууанч {доел, пир, свадьба + радость) веселье, пир, къалам-къагъыт {доел, перо + бумага) письменные принадлежности и т.д. Слитнооформленные также разнообразны: ачыгъаууз {доел, раскрытый рот) разиня, сютбашы {доел, молока голова) сметана, къаратору {доел, черный-гнедой) караковый, темно-гнедой и т.д. В подаче раздельнооформленных сложных слов нет единого принципа. Первый способ: в статье основного слова, через, как и иллюстративный материал, например: чёб травинка... башы бот. костер, аиры башы бот. пырей чабак рыба... аиры рак, ала форель и т.д. Другой способ - в статье основного слова, после 0: эчкичи пастух коз... 0 къуш ягнятник (ястреб) тюлкю лиса... акъ песец...0 къуйрукъ дикое просо В последнем примере видим сразу два способа подачи. При этом следует заметить, что при подаче составных слов не соблюдается принцип первого компонента и смешиваются лексическая и фразеологическая единицы. Толковый словарь казахского языка также сильно насыщен сложными словами. Много парных, особенно подражательных конструкций. Множество сложных слов оформлено слитно и являются заглавными словами. Это, в основном, зоологические и ботанические термины. Например, аккез, атарца названия рыб, актйрац, акмамык названия растений1, аккулак, название животного, акбас название болезни.

Правописание сложных слов, соотносимых с изафетными сочетаниями

Правописание сложных слов, образованных по типу изафетных конструкций, на первый взгляд, достаточно упорядочено. Но на практике дело обстоит не совсем так. Известно, что существуют сложные слова, образованные по изафету I и II типа. Некоторые языковеды считают, что слова, образованные по изафету II типа постепенно, по мере семантического слияния компонентов, теряют грамматический показатель притяжательности и представляют собой изафет I типа: тукрап башы - тукрапбаш. Однако мы придерживаемся, мнения исследователей, которые утверждают, что изафет I типа издавна употреблялся в языке. Так, Л.Заляй пишет: «Кул-Тогин текстында бу форма тартылыш теп урынны алып тора... Беренчедвн, бугенге татар телеидэге грамматик тозелеш формаларыньщ бик борынгы чордан ук килуе ачыклана; икенчедэн, аморф тартылышныц хозерге одеби телендэ активлашуы курено...». В тексте Куль-Тегина эта форма притяжения занимает основное место... Во-первых, выясняется древность форм грамматического строя современного татарского языка, во-вторых, очевидна активизация аморфного притяжения в современном литературном языке... (Жэлэй, 2000, 35).

Ученый также объясняет причины активности аморфной формы изафета и усматривает ее в том, что в татарском языке, как и во всех тюркских языках, имена существительные при вступлении в атрибутивную связь не нуждаются в грамматическом показателе, а связываются только контактным расположением.

Таким образом, обе формы изафета - I и II тип - издавна использовались в языке параллельно, с одинаковой активностью. В современном татарском языке многие лексические единицы параллельно используются в обеих формах: oiqup э/дилэге - оїдироідилж клубника, сабан туе - сабантуй сабантуй, тамчы геле - тамчыгол фуксия, бал кашыгы -балкашык чайная ложка.

Причем разговорная, бытовая, обиходная речь больше тяготеет к аморфной форме. Возможно, это объясняется соображениями артикуляционной экономии. Но вполне возможно и то, что это - проявление древней традиции. Во всяком случае, в татарском языке достаточно много сложных слов, соотносимых с изафетом I типа, например: нэурузгол примула, тычкан койрык мышехвостник, казаяк лютик, ишэкколак окопник, балта борчак чина, ачкыч улэн гроздовник, кырсабып мыльнянка, орчыкбаш пряслень и т.д. Диалекты татарского языка также отдают предпочтение форме изафета I типа: апара чилэк квашня (чет. кузн.), чэй табак блюдце, пич такта (теми., кузн., хвл.) заслонка печи, балаяк (чет. мел., серг.) квашня, посуда для меда и т.п. (Хайрутдинова, 2000, 128), якабаш нашейное украшение, чэчтэцкэ монисто (Рамазанова, 2002, 352). Эта форма используется и в художественной литературе: ...япгап калэмемэ... мин мец тапкыр кузьяшь яудырдым тысячекратно я оросил слезами мое горящее перо. (Р.Харис)

Следует отметить, что среди других языков есть такие, что используют преимущественно аморфную форму, игнорируя II форму изафета, например: кумыкский: кыр тавукь (доел, полевая курица) фазан, гечекьуш (доел. ночная птица) летучая мышь, балэ/сибин (доел, медовая муха) пчела и т.д., ногайский: балмысык (доел, медовая кошка) рысь, балкамыс (доел, медовый камыш) сахарный тростник и т.д.

Как показывают примеры из татарского литературного языка и из диалектов, сложные слова этой модели, хотя и воспринимаются как слитные, продолжают оформляться двояко. Это можно объяснить двумя причинами. Во-первых, слитно пишутся обычно наиболее часто и широко употребительные слова. Во-вторых, слова с более или менее компактными компонентами. Впрочем, это относится ко всем моделям сложных слов. Однако в целом, по нашему мнению, эта модель имеет явное тяготение к слитному оформлению, можно даже говорить о сложившейся традиции. Это подтверждается и мнением специалистов. Так, относительно этой проблемы Фасеев Ф.С. пишет: «Тартым кушымчасы тешу белен, кушма сузгэ еверелу жицелоя: кулбаш (кулбашы), ашъяулык (аш яулыгы), алмагач (алма агачы), кончыгыш (кен чыгышы). Хэзер до кайбер тартымлы тезмэ - аерым, тартымсыз кушылып языла: сабан туе - сабантуй, бал кашыгы - балкашык, куке башы - кукебаш h.6.». С выпадением притяжательного аффикса превращение в сложное слово облегчается: кулбаш плечо (кул башы начало руки), ашъяулык скатерть (аш яулыгы платок, покров продуктов), алмагач яблоня (алма агачы дерево яблок), кончыгыш восток (кон чыгышы солнца восход). И сейчас некоторые сочетания с притяжением пишутся раздельно, без притяжения - слитно: сабан туе - сабантуй праздник, бал кашыгы -балкашык чайная ложка, куке башы - кукебаш медуница. Если обратиться к примерам из других тюркских языков, обнаруживается также двоякое оформление. Например, в кумыкском: гечерагъач ось, башбав поводок, тав оісайран серна, бав оісилек клубника и т.д.; в узбекском: буйнбог галстук, кулхунар ремесло, рукоделие, aueuplfuek вид растения1 и т.д.; в ногайском: аткулак конский щавель, атшабыс скачки, бас явлык платок, ералма картофель; в уйг. тогэ куйрук чертополох, того гул название цветка, таядигул амарант, каз. кол ар перчатка, doya go страус; башк. сабапкорт майский жук, устабап ладонь, сыйыршалкап турнепс и т.д. Хотя почти во всех тюркских языках встречаются двоякое написание сложных слов данной модели, однако некоторые языки демонстрируют тенденцию к слитному написанию, например, узбекский, азербайджанский, ногайский. Таким образом, наметившаяся тенденция в литературном языке, примеры из диалектов и других тюркских языков, а также мнение специалистов - все эти факторы складывается в пользу слитного оформления сложных слов образованных по типу I изафета.

Интересно, что в немецком языке существует бесчисленное множество сходных с изафетом сложных слов: vaterland родина, apfelbaum яблоня, tageslicht дневной свет и т.д. Исследователь Марр Н.Я. считал легкость образования сложных слов, наряду со слабым развитием прилагательных, признаком архаичности строя немецкого языка, принадлежности его к доиндоевропеискои стадии. Он рассматривает первый компонент определительных сложных существительных, на основании сравнения немецкого языка с некоторыми неиндоевропейскими языками, как неоформленное имя - полусуществительное, полуприлагательное, выполняющее функцию атрибута. На сходных позициях стоят и Пауль Г., Вильманнс В., Фейст С. По сути, многие сложные слова с определительным отношением компонентов, особенно образованные по изафету I типа, сродни вышеприведенным немецким словам, так как их первый компонент также представляет нечто индифферентное между существительным и прилагательным. Причина этого состоит в том, что существительные в тюркских языках, как известно, способны выполнять функцию определения при другом существительном, не принимая при этом никаких показателей.

Памятка изучающему татарский язы к

ЗАПОМНИ 10 правил:

1. В татарском языке все слова бывают или только МЯГКИЕ или только ТВЁРДЫЕ. Слова содержащие гласные Ә, Ө, Ү, Е (Э), И - будут МЯГКИМИ (например: кәбестә) Слова содержащие гласные А, О, У, Ы - будут ТВЁРДЫМИ (напр.: урындык).

2. В татарском языке слово состоит из КОРНЯ и АФФИКСА. Аффиксов может быть много. Каждый аффикс что-то обозначает.

Например: кул - рука

кул+ лар - руки

кул +лар+ыбыз – наши руки

кул +лар+ыбыз+да – в наших руках

кул +лар+ыбыз+да+гы – находящиеся в наших руках

3. К МЯГКИМ словам присоединяются МЯГКИЕ АФФИКСЫ, к ТВЁРДЫМ словам присоединяются ТВЁРЫЕ АФФИКСЫ. Например: кул +лар+ыбыз+да

күл +ләр+ебез+дә

4. Образование новых слов происходит присоединением к корню различных аффиксов:

кыш - зима кыш +кы - зимний; яңа – новый яңа +лык – новость.

5. Основой (корнем) для образования всех форм глаголов являются глаголы приказы (!)- глаголы повелительного наклонения:

бар! – иди! бар +ды – ходил

көт! – жди! көт+ үче – ждущий (который ждёт)

аша! – ешь! аша +са – если поест.

6. Спрягаемой основой глаголов является форма 3лица единственного числа (3л. ед.ч .), т.е. форма “ул” – “он, она”: ул яза – он пишет

ул язган – он написал и т.д.

При спряжении глаголов к глаголу в форме 3л. ед.ч. присоединяются аффиксы спряжения. Например, спрягаем глаголы настоящего времени:

единств. число множеств. число

1л. мин (я) яза +м без (мы) яза +быз

2л. син (ты) яза +сың сез (вы) яза +сыз

3л. ул (он, она) яза алар (они) яза +лар

7. Вопрос в татарском языке можно задать 2-мя способами:

1) с помощью вопросительных слов (вопросительных местоимений): кем ?-кто?; нәрсә?- что?; нинди?- какой, какая?; нигә?- зачем, почему? и т.д.

Бу нинди китап?-Это какая книга?

2) С помощью аффиксов вопроса -мы/ме , которые присоединяются к последнему слову в предложении. Бу китап матурмы ?- Эта книга красивая?

8. Порядок слов в татарском предложении отличается от русского предложения. Как правило сказуемое-глагол в татарском предложении стоит последним в предложении, а в русском языке в середине предложения.

Мин бүген дәфтәрдә язам .- Я сегодня пишу в тетради.

Слова означающие время и место располагаются в начале предложения.

9. В татарском языке существует закон приспособляемости согласных к ряду гласных, т.е. в мягких словах и согласные произносятся мягко. В твёрдых словах согласные произносятся твёрдо. Сравни: кул -твёрдое, күл -мягкое;

к ал -твёрдое, көл -мягкое.

В мягких словах слышится «Ь», но не пишется. В татарском языке «Ь» пишется только в словах заимствованных из других языков.

10. В татарском языке есть гласные-хамелеоны, которые в мягких и твёрдых словах произносятся по-разному:

[йа] – в твёрдых словах ярата [йарата]

Я :

[йә] - в мягких словах яшел [йәшел]

[йы] – в твёрдых словах ел [йыл]

Е :

[йэ] – в мягких словах егет [йэгэт]

[йу] – в твёрдых словах юл [йул]

Ю :

[йү] – в мягких словах юкә [юкә].

___________УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ КАЗАНСКОГО УНИВЕРСИТЕТА

Том 157, кн. 5 Гуманитарные науки

УДК 811.512.145

СТРУКТУРНЫЕ И СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ СЛОЖНЫХ СЛОВ, ХАРАКТЕРИЗУЮЩИХ ЧЕЛОВЕКА, В ТАТАРСКОМ ЯЗЫКЕ

А.Р. Рахимова

Аннотация

В статье делается попытка выявить и описать особенности образования сложных слов татарского языка, употребляющихся при характеристике человека. Лексика названной тематической группы рассматривается с учётом классификации на собственно сложные, парные и составные слова. Большинство лексем являются диалектными, разговорными или просторечными, относятся к именам прилагательным. Исходные лексические единицы, участвующие в образовании сложных слов, входят в кыпчакско-тюркский пласт лексики татарского языка; число компонентов, заимствованных из неродственных языков, незначительно. Собственно сложные и составные слова чаще образуются сложением имени прилагательного с именем существительным во втором компоненте; парные слова в основном образуются от двух имён прилагательных. В образовании составных слов участвуют аффиксы -лы/-ле и -чан/-чэн.

Ключевые слова: татарский язык, тематическая лексика, словосложение, типы сложных слов, заимствования, происхождение слов.

Словосложение является продуктивным типом образования новых слов. В работах тюркологов-лингвистов, в частности татарских языковедов, изучению сложных слов уделяется большое внимание. Прежде всего следует назвать монографии Ф.А. Ганиева, в которых исследуется словообразование в татарском языке , а также подготовленный коллективом авторов первый том «Татарской грамматики» . В 2005 г. издана монография Ф.И. Тагировой , в которой комплексно анализируются орфографирование, лексикографирование и идентификация сложных слов. Необходимо отметить также работу Р.М. Мир-галеева , посвященную анализу и описанию парных лексем татарского языка в лексико-семантическом и стилистическом аспектах.

В работах татарских лингвистов освещены многие аспекты словообразования. Однако современная наука постоянно ставит перед исследователями языка новые вопросы. Как отмечает Ф.М. Хисамова, «...изучение принципов образования и функциональных особенностей сложных слов не может ограничиваться анализом словообразовательной структуры. Оно тесно связано с историей языка, исторической грамматикой и представлениями народа о мире, отраженными в языке (т. е. языковой картиной мира)» . Поэтому изучение словообразовательных возможностей татарского языка на конкретном (в тематическом отношении) и комплексном (в стилистическом отношении) материале даст

А.Р. РАХИМОВА

возможность выявить закономерности глубинных процессов исторического словообразования.

Целью нашего исследования является изучение сложных слов, характеризующих человека, в татарском языке. Подробный анализ лексики в рамках одной тематической группы, объединяющей лексемы литературного и разговорного языка, диалектов и говоров, по нашему убеждению, может дать новый материал, подтверждающий теоретические заключения по вопросу словосложения. Кроме того, такой анализ позволит выявить специфические явления, остающиеся вне поля зрения из-за большого объёма лексического материала.

Ф.И. Тагирова в своём исследовании, посвящённом сложным словам, в качестве родового термина использует понятие сложное слово, в качестве видовых - собственно сложное слово (саф кушма CYз), составное слово (тезмэ CYз), парное слово (парлы CYз) . Проанализировав работы по тюркскому и русскому словообразованию, она выделила следующие признаки сложного слова: 1) грамматическая цельнооформленность - оформление сложного слова одним суффиксом (например, ашъяулыкка терергз); фонетическая цельнооформленность - отсутствие паузы между компонентами; неподвижность компонентов; семантическая целостность; непроницаемость - невозможность вставки между компонентами без ущерба для значения; 2) общая синтаксическая функция; 3) единая часть речи .

Ф.А. Ганиев отмечает, что сложные слова в татарском языке образуются тремя способами: 1) сложением основ с атрибутивным, объектным и предикативным отношениями (саф кушма CYЗлэр); 2) сложением основ с сочинительным отношением (куш CYЗлэр); 3) сложением основ по II типу изафета или с компле-тивным отношением (тезмэ CYЗлэр) . При классификации сложных слов, характеризующих человека, мы будем следовать вышеуказанному делению по типу сложения основ: 1) собственно сложные слова; 2) парные слова; 3) составные слова. Отметим, что в татарском языке сложные лексемы, употребляющиеся при характеристике человека, относятся в основном к именам прилагательным, небольшую часть образуют имена существительные. Подавляющее большинство этой лексики составляют диалектные и разговорные слова, иногда встречаются просторечные лексические единицы.

1. Собственно сложные слова

Данный тип сложных слов «...образуется из сочетаний слов, соединённых между собой атрибутивной, объектной или предикативной связью и развившихся в собственно сложные слова путём потери такой синтаксической связи» . Исследованные слова образованы по следующим словообразовательным моделям.

Имя существительное + имя существительное: тат. разг. тушбикз ‘женщина, с пышными грудями, статная и гордая’ < туш ‘грудь’ и бикэ ‘госпожа, барыня’; тат. д. коткожан ‘смутьян; человек, склонный к тревогам; поддающийся панике’ < котко/коткы ‘подстрекательство’ и жан ‘душа’; иранай ‘женщина с мужскими манерами’ < ир ‘мужчина’ и анай ‘матушка’; вйгеше ‘жена’ < ей ‘дом’ и геше/кеше ‘человек’; тат. простореч. кызтзкз ‘мужеподобная женщина’ < кыз ‘девушка, девочка’ и тзкз ‘козёл; баран’.

Сравнение диалектов сибирских татар с другими тюркскими и монгольским языками позволило прийти к заключению, что тат. д. буйгат ‘беременная’ состоит из слов буй ‘стан, тело’ (< др. тюрк. bod ‘тело, туловище; стан, фигура’ (ДТС, с. 106)) и гат/кат ‘слой’, что дословно означает ‘тело слоёное’. Ср.: уйг. икки кат, бойи кат; каз. екжабат, туркм. икигат, к. калп. еки кабат, кирг. кош бойлуу; тув. дапкырлыг/дакпырлыг (дапкыр ‘двойной’); монг. бие давхар (бие ‘тело’, давхар ‘слой, ряд; этаж, ярус; двойной; наслоенный; дважды’).

Имя существительное + имя существительное + -лы1-ле или -сыз/-сез: тат. л. эчкерле ‘злопамятный, коварный, неискренний’, эчкерсез ‘искренний, чистосердечный, простодушный’. Данные слова образованы от слова эч ‘перен. душа, сердце’ (первоначально, возможно, было эче ‘его душа’) и производных слов керле/керсез ‘нечистый/чистый’ < кер ‘грязь’ с аффиксами -ле и -сез.

Имя числительное + имя существительное + -лы1-ле или -сыз/-сез: тат. л. икейвзле ‘лицемерный’, беркатлы ‘легковерный, наивный’. Данные лексемы образованы от числительных ике ‘два’, бер ‘один’ и существительных йвз ‘лицо’, кат ‘слой’ с аффиксом -лы/-ле.

Местоимение + имя существительное или отглагольное имя + -лы/-ле:

тат. л. узсузле ‘упрямый; настойчивый’ < уз ‘свой’ и суз ‘слово’ +-ле; узбелдекле ‘самонадеянный; самовольный’ < Y3 ‘свой’ + белдек ‘то, что знает’ + -ле (-дек мы рассматриваем как отражение причастной формы, характерной для тюркских языков огузской группы; в турецком языке форма -dik очень часто образует отглагольное имя - тур. bildiklerinizi soyleyin ‘расскажите то, что вы знаете’).

Имя прилагательное + имя существительное: тат. л. исерекбаш ‘пьяница’

< исерек ‘пьяный’ и баш ‘голова’; бушбугаз ‘крикун, горлопан, пустослов’ < буш ‘пустой’ и бугаз ‘горло, гортань’; бушбаш ‘безмозглый, глупый’; тат. д. пушкул ‘щедрый’ < пуш/буш ‘не сжатый’ и кул ‘рука’ (ср.: тур. eli agik ‘щедрый, великодушный’, elini agik tutmak ‘быть щедрым’); данное слово является омонимом с тат. разг. наречием бушкул (бару, килY) ‘без подарка; с пустыми руками’; иркэтэй/иркэтай ‘капризный, избалованный’ < иркэ ‘изнеженный, избалованный’ и тай ‘жеребёнок’; юкабаш ‘полоумный’ < юка ‘тонкая’ и баш ‘голова’; гэрэбайак/гарибайак ‘человек, медлительный в движениях’ < гэрэб/гариб ‘искалеченный, увечный’ (< ар.) и айак ‘нога’; тат. разг. тэтибикэ ‘любительница покрасоваться; пустая красавица’ < тэти ‘ разг. ирон. хороший, красивый’ и бикэ ‘барышня’; ялтырбаш ‘лысый’ < ялтыр ‘блестящий’ и баш ‘голова’.

Имя существительное + имя прилагательное: тат. д. кыкы чыбар ‘веснушчатый’ < кыкы ‘кукушка’ и чыбар/цыбар/чуар ‘пёстрый’; шийырцык цыбар ‘веснушчатый’ < шыйыршык ‘скворец’ и цыбар.

Имя существительное + причастие на -ыр (-мас): тат. л. эшсвяр ‘трудолюбивый, деятельный’ < эш ‘работа, труд’ и свяр ‘любящий’; башкисэр ‘головорез, разбойник; отчаянный, лихой’ < баш ‘голова’ и кисэр ‘отрезающий’; жил-куар ‘ветреный, легкомысленный, непостоянный’ < жил ‘ветер’ и куар ‘погоняющий’; башимэс ‘горделивый’ < баш ‘голова’ и имэс ‘непреклоняющий’; тат. разг. йорттотмас ‘бесхозяйственный, недомовитый’ < йорт ‘дом; хозяйство’ и тотмас ‘не умеющий содержать’; иргэсэр ‘распутный, безнравственный’

< ир ‘мужчина’ и гэсэр/гизэр ‘скитающийся, бродящий’.

А.Р. РАХИМОВА

Наречие + причастие на -ыр (-мае), тат. л. тиктормас ‘непоседливый, подвижный; непоседа’ < тик ‘спокойно, без движения’ и тормас ‘ненаходящийся’.

Наречие + причастие на -ган. тат. л. кире беткзн ‘упрямый, строптивый, несговорчивый; норовистый (о лошади)’ < кире ‘обратно, назад’ и беткзн ‘появившийся; растущий’ (ср. тат. д. биту ‘рождаться, появляться’ (др. тюрк. but-‘вырастать, уродиться; рождаться, появляться на свет’ (ДТС, с. 133)); данное слово, возможно, первоначально обозначало рождение ребёнка, лежащего в утробе матери не головкой вперёд, как это положено, а тазом или ножками; яна туган ‘новорождённый’ < яца ‘только что’ и туган ‘родившийся’.

2. Парные слова

«Компоненты парных слов равноправны между собой, связаны сочинительной связью и грамматически не зависят друг от друга» . В одной из своих статей Ф.С. Сафиуллина отмечает, что в современном татарском языке функциональная активность парных слов возрастает . В лексике, характеризующей человека, парные слова в основном образованы от имён прилагательных. Самыми многочисленными являются парные слова, образованные по модели имя прилагательное + имя прилагательное. Рассмотрим подробнее.

Имя прилагательное + имя прилагательное. тат. л. кара-тутлы ‘смуглый’ < кара ‘чёрный, тёмный’ и тутлы ‘с тёмным налётом, загоревший’; тат. д. зайып-гъзреп ‘увечный, калека’ < зайып/ззгыйфь ‘искалеченный; слабый, немощный’ (< ар.) и гъзреп/гарип ‘искалеченный, изуродованный; немощный; калека’ (< ар.); тат. д. атлы-цаплы ‘знаменитый, известный’ < ат ‘имя’ (< др. тюрк. at ‘имя; титул, звание’, at al- ‘приобретать имя’, at un ‘слава’, atag/ataq ‘название, прозвание’, atlig ‘именитый, знатный, славный’ (ДТС, с. 64-67)) и цап ‘слава’ (< др. тюрк. gab ‘слава, известность; молва; известный, прославленный’ (ДТС, с. 135)), ср., тат. л. аты-чабы ‘дурная репутация’; шор., хак. шап, чап, сиб.-тат. цап ‘молва, слава’ (Р., т. IV, с. 196, 981).

Тат. л. чит-ят ‘чужой, совершенно чужой’ < чит ‘чужой, неродной, посторонний’ и ят ‘чужой, не свой, пришлый’. Др. тюрк. yat ‘чужой, посторонний; чужая страна, чужбина’ (ДТС, с. 247) активно употребляется в языках кыпчак-ской группы, кроме карачаево-балкарского языка, где в значении ‘чужой’ используются слова тыш и киши. Семантическое развитие компонента чит (сит/чет/ шет) в татарском, башкирском, казахском, ногайском и узбекском языках шло одинаковым путём. 1) край, окраина; 2) перен. чужой, незнакомый. В киргизском, каракалпакском и кумыкском языках слово чет в значении ‘чужой (человек)’ не употребляется. кирг. чет ‘край; заграница’; кум. чет ‘уединённый, укромный’, к. калп. шет ‘край’. Туркм. чет означает ‘край, сторона; окраина’; его производное значение ‘иностранный, зарубежный’ появилось минуя значение ‘чужой’, что позволяет увидеть в этом явлении взаимовлияние литературных языков, например татарского литературного языка.

К этой же модели относятся тат. разг. чирле-чврле и тат. д. чирле-чорло ‘больной, болезненный’ < чир ‘болезнь’; ср.. др. тюрк. gerlan- ‘гноиться, засоряться (о глазах); страдать запором (эвфемизм)’, ger ‘запор (о кишечнике, эвфемизм)’ (ДТС, с. 144). Компоненты чвр и чор не являются рифмованными вариантами слова чир. В них, на наш взгляд, отражается параллельное употребление

СТРУКТУРНЫЕ И СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ...

вариантов одного и того же слова, относящихся к разным языковым группам (кыпчакской и огузской) с целью передать значение собирательности. Ср.: башк. сир, кум. чер ‘болезнь, недуг’, тур. дог ‘хвороба’, тур. д. gor ‘болезнь, хвороба; чума крупного рогатого скота’.

Жук-щетек ‘бедный’ < щук/юк ‘неимущий’ и щетек, которое в языке самостоятельно не употребляется. Данное слово, как мы считаем, связано с др. тюрк. yit- ‘исчезать, теряться’, yituk ‘пропавший, исчезнувший’ (ДТС, с. 263, 264). Ср.: тур. yit- ‘пропадать, исчезать’, yitik ‘потеря, пропажа; исчезнувший’. Глагольный корень йит-/йет-/щет- имеется и в слове Yлем-жетем/Yлем-житем ‘случаи смерти; умершие’.

Имя прилагательное + рифмованный элемент: тат. разг. тиле-миле ‘глуповатый’ < тиле ‘сумасшедший’ (< др. тюрк. telu ‘слабоумный; безумный’ (ДТС, с. 351)); илэс-милэс ‘глуповатый, легкомысленный, ветреный’ < илэс ‘взбалмошный, ветреный’. Миле и милэс - рифмованные варианты слов тиле и илэс, которые не имеют самостоятельного значения. Ср. чув. илес-милес ‘уродливый, безобразный; неопрятный; страшный; чрезвычайно, весьма’ и элес-мелес ‘косматый; растрепанный; несуразный, безобразный’. Р.Г. Ахметьянов илэс/илес/элес связывает со словом элес ‘неясное очертание; призрак’, встречающимся в киргизском, алтайском, якутском языках (ЭСТЯ, б. 77).

Подражательное слово + подражательное слово (участвуют и звукоподражательные, и образоподражательные слова): тат. д. дар-дор ‘сумасброд, безумец’ < дар, дор - подражание резкости, резким движениям; телде-белде, чатый-потый ‘косноязычный, картавый’ < подражание невнятной, неправильной речи (ср. тур. gat pat ‘кое-как’); шар-мар ‘простодушный’ < подражание открытости (ср. тат. л. шар-ачык ‘открыто настежь’); илим-пилим ‘слабоумный’ < подражание неполноценности (возможно, связано с чув. илем-тилем ‘ни свет ни заря; необдуманно’). Компоненты слова убак-субак ‘бестолковый, непутёвый; неумеющий экономить’ в современном языке не употребляются и не этимологизируются. Однако сравнение его с тат. д. урык-сурык ‘урывками; беспорядочно, бессистемно’ и чаг. обурук-субурук ‘поспешно’ (Р., т. I, ч. II, с. 1164) позволяет увидеть общую семантику ‘бестолково’ и предположить, что это слово татарского языка восходит к древнему пласту, являясь сокращённым вариантом обурук-собурук. Слова шап-шак, ал/шап-шакал ‘нетерпеливый, несдержанный’, вероятно, также имеют подражательную основу; ср.: тат. л. шакылдавык ‘трещотка’, чув. шакал-шакал ‘подражание громкому неравномерному побрякиванию, крикам’.

3. Составные слова

Данный тип сложения основ нередко называется аналитической формой сложных слов. В татарском языке значительное количество составных слов образуют глаголы (их число доходит до нескольких десятков тысяч ), а также существительные (особенно много их в терминологии ). Серьёзный вклад в их изучение внесли составители «Татарско-русского словаря составных слов» Ф.С. Сафиуллина и Ф.М. Газизова . Ими был собран и систематизирован огромный фактический материал, в интерпретации которого, однако, имеются некоторые погрешности. Например, такие фразеологизмы, как буш куык ‘пустослов’, ач кернэ (эрвах) ‘голодранец’, ялгыз бYре ‘бирюк’, аяклы

А.Р. РАХИМОВА

тарих ‘ходячая энциклопедия’ и т. п. названы в словаре составными словами. Многие из включённых в словарь сочетаний со словом кеше не могут рассматриваться в качестве сложных слов. Например, значение ‘ненасытный’ в тат. д. яламсак кеше выражается не сочетанием указанных слов, а словом яламсак; ср.: тат. л. ашамсак ‘любитель поесть; гурман’, йвремсэк ‘любящий много ходить; непоседливый’, тат. д. ярамсак ‘льстивый; угодливый’ и т. п.

В указанный словарь входят некоторые синтаксические сочетания, созданные искусственно, противоречащие сущности татарского языка. Например, словосочетание шулпа сала торгам савыт, предлагаемое в словаре как сложносоставное татарское название супницы, не может считаться естественным для татарского языка, поскольку в нём имеется слово аш савыты, образованное по типу аш тэлинкэсе ‘тарелка для первого блюда’, влеш тэлинкэсе ‘тарелка для второго блюда’. Часть словосочетаний, включённых в словарь в качестве сложных слов, -неудачные кальки с русского языка: куп кешеле ‘многолюдный’, мунча хезмэт-чесе ‘банщик’ и т. п. Следует заметить, что сочетания, выдаваемые за составные слова татарского языка, на практике встречаются в переводных с русского языка текстах: газетных или научных статьях, деловых письмах и т. п. Несмотря на перечисленные недостатки, возможно вызванные тем, что это - первый опыт создания словаря сложносоставных слов татарского языка, данный труд является полезным источником для дальнейших исследований в области словообразования.

Нами было обнаружено, что самым распространённым видом составных слов являются сложные слова, компоненты которых связаны атрибутивным отношением. При образовании составных прилагательных очень часто свободное словосочетание с прибавлением аффиксов переходит в сложное слово . В лексике, характеризующей человека, особенно многочисленными являются составные слова, образованные по модели имя прилагательное + имя существительное с аффиксом -лы/-ле. Модель имя существительное + имя существительное с аффиксом -лы/-ле представлена лишь несколькими словами. Второй компонент составных слов, образованных по этим двум моделям, всегда выступает в своём прямом значении, тогда как первый компонент может употребляться в переносном. Кроме этого, во втором компоненте всегда имеется аффикс -лы/-ле, участвующий в образовании составного слова. В этих двух свойствах, как нам кажется, и состоит главное отличие составных слов от фразеологических единиц. Составные слова не переходят на название самого человека (животного или предмета), тогда как сочетания без аффикса -лы/-ле часто подвергаются метафоризации, становясь таким образом фразеологической единицей. Например: кабак баш ‘глупый’, кэкре койрык ‘собачка, щенок’, кэпэч борын ‘свинья’ и т. п. В словосочетании кабак башлы малай ‘мальчик с большой и круглой головой (с головой похожей на тыкву)’ кабак башлы не является фразеологизмом, в нём имеется лишь образное сравнение, выраженное без слов кебек ‘как’, кадэр ‘с; величиной’ (с этими словами такого рода словосочетание образоваться не может: *кабак кебек (кадэр) башлы малай).

С другой стороны, составные слова, характеризующие человека, отличаются от простых словосочетаний тем, что второй компонент сам или вообще не определяет слово, обозначающее человека, или определяет его, но выражает совсем другое значение. Например, в словосочетании кысык кузле малай ‘мальчик с узкими

СТРУКТУРНЫЕ И СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ...

глазами; узкоглазый мальчик’ кысык кузле является составным словом, *кузле малай не употребляется; в словосочетании щирэн чэчле кыз ‘рыжеволосая девочка’ щирэн чэчле - составное слово, чэчле кыз не употребляется; в словосочетании щицел акыллы хатын ‘легкомысленная женщина’ щщел акыллы - составное слово, а акыллы хатын ‘умная женщина’ выражает совершенно другое, даже противоположное значение.

В составных словах, характеризующих человека и образованных по модели имя прилагательное + имя существительное + -лы/-ле, второй компонент является: 1) названием частей тела человека или его физических особенностей;

2) словом, связанным с внутренним миром человека; 3) словом, связанным с внешним миром человека. В соответствии с этим делением мы предлагаем классификацию составных слов, характеризующих человека; сначала приводится второй компонент, поскольку он является опорным словом:

1) тат. л. баш ‘голова’: пелэш башлы ‘лысый’; тел ‘язык; речь’: эшэке телле ‘сквернословный’, татлы телле ‘сладкоречивый’, твче телле ‘подхалим’, усал телле ‘острый на язык’, уткен телле ‘острословный’; авыз ‘рот’: чалыш авызлы ‘криворотый’, зур авызлы ‘большеротый’; теш ‘зуб’: уткен тешле ‘зубастый’, черек тешле ‘с гнилыми зубами’, сирэк тешле ‘с редкими зубами’; ирен ‘губа’: тулы (калын) иренле ‘с пухлыми губами’, кысык иренле ‘со сжатыми губами’, нечкэ иренле ‘с тонкими губами’; куз ‘глаз’: ач кузле ‘жадный, алчный’, сыцар кузле ‘одноглазый’, кара кузле ‘черноглазый’, яшел кузле ‘зеленоглазый’, зэцгэр кузле ‘голубоглазый’, кысык кузле ‘узкоглазый’; керфек ‘ресница’: озын керфекле ‘с длинными ресницами’; каш ‘бровь’: кара кашлы ‘чернобровый’, калын кашлы ‘с густыми бровями’, нечкэ кашлы ‘с тонкими бровями’; борын ‘нос’: тыцкыш борынлы ‘гнусавый’, озын борынлы ‘длинноносый’, почык борынлы ‘с коротким и вздёрнутым носом’ < почык/пычык ‘(как будто) отрезанный’ < др. тюрк. big- ‘резать, отрезать’ (ДТС, с. 104), кэкре борынлы ‘кривоносый’; бит ‘лицо’: шадра битле ‘с рябым лицом’; яцак ‘щека’: ач яцаклы ‘с худыми скулами’, ал яцаклы ‘с румянцем на лице’; йвз/чырай ‘лицо’: ачык йвзле (чырайлы) ‘приветливый, радушный’, карацгы чырайлы (йвзле) ‘неприветливый, мрачный’, яшь чырайлы ‘моложавый’, олы чырайлы ‘кажущийся старше своих лет’; муен ‘шея’: чалыш муенлы ‘кривошеий’, озын муенлы ‘длинношеий’, кыска муенлы ‘короткошеий’; мангай ‘лоб’: тар мацгайлы ‘узколобый’, киц мацгайлы ‘широколобый’; чэч ‘волос, волосы’: чал чэчле ‘седоволосый’, куе чэчле ‘с густыми волосами’, сирэк чэчле ‘с редкими волосами’, кара чэчле ‘черноволосый’, щирэн чэчле ‘рыжеволосый’; сакал ‘борода’: чал сакаллы ‘седобородый’, кара (ак) сакаллы ‘с чёрной (белой) бородой’, куе (сирэк) сакаллы ‘с густой (редкой) бородой’, щирэн сакаллы ‘рыжебородый’, тугэрэк сакаллы ‘с округлой бородой’, кврэк сакаллы ‘с длинной и широкой бородой’; мыек ‘ус, усы’: кара мыеклы / ак мыеклы ‘черноусый/белоусый’, нечкэ мыеклы ‘с тонкими усами’, озын (кыска) мыеклы ‘с длинными (короткими) усами’; кул ‘рука’: чулак куллы ‘криворукий’, оста куллы ‘мастер на все руки’; аяк ‘нога’: чатан аяклы ‘хромоногий, колченогий’, нечкэ (юан) аяклы ‘с тонкими (толстыми) ногами’; гэудэ/буй/сын ‘тело, стан’: таза гэудэле ‘рослый, здоровый, крепкого телосложения’, ябык (арык) гэудэле ‘худой’, твз гэудэле ‘стройный’, матур сынлы, зифа буйлы ‘стройный, статный’; свяк ‘скелет, опора тела, кость’: авыр свякле ‘грузный; нерасторопный,

А.Р. РАХИМОВА

тяжёлый на подъём’, щицел свякле ‘поворотливый’; кан ‘кровь’: кызу канлы (табигатьле, холыклы) ‘вспыльчивый, горячий’, салкын канлы ‘хладнокровный’;

2) тат. л. жан ‘душа’: олы (олуг) щанлы ‘великодушный’, туган щанлы ‘любящий родных’; йврзк ‘сердце, душа’: туц йврзкле ‘бездушный’, батыр йврзкле ‘неустрашимый’; куцел ‘душа’: яхшы куцелле ‘добродушный, добросердечный’, ачык куцелле ‘добродушный’, шат куцелле ‘жизнерадостный, весёлый’, ихлас куцелле ‘чистосердечный’, кече куцелле ‘снисходительный, почтительный’, киц куцелле ‘радушный, добрый’, нечкэ куцелле ‘сентиментальный’; акыл ‘ум, разум’: уткен акыллы ‘остроумный’, салкын акыллы ‘хладнокровный, рассудительный’, жицел акыллы (холыклы, табигатьле) ‘легкомысленный, несерьёзный’, ззгыйфь акыллы ‘слабоумный’, йвгерек акыллы ‘сообразительный’; холык/табигать ‘характер’: тыныч (яхшы) холыклы ‘со спокойным (хорошим, добрым) характером’, усал (явыз) холыклы ‘злонравный’, йомшак табигатьле ‘мягкосердечный’, начар холыклы ‘со скверным характером’; тат. д. киц байелле1 ‘добрый, великодушный, милосердный’; ният ‘намерение’: усал (явыз) ниятле ‘зловредный, злостный, злонамеренный’, изге (яхшы) ниятле ‘благонамеренный, с добрыми намерениями’; фикер ‘мысль’: алдынгы фикерле (карашлы) ‘с прогрессивными идеями (взглядом)’, йвгерек фикерле ‘остроумный, находчивый’; сабыр2 ‘терпение’: авыр сабырлы ‘очень спокойный, сдержанный, терпеливый’, ср.: тур. agir ba§li ‘серьёзный, сдержанный’.

3) тат. л. CYЗ ‘слово, речь’: тапкыр CYЗле ‘находчивый’, туры CYЗле ‘откровенный, правдивый’; белем ‘знание’: киц белемле ‘эрудированный’; тормыш ‘жизнь’: таза тормышлы ‘зажиточный’.

По модели имя существительное + имя существительное + -лы1-ле или -сыз/-сез образованы следующие составные слова: тат. л. туган жанлы ‘любящий своих родных’; чандыр гзудзле / чандыр тзнле ‘худощавый, сухопарый, сухотелый’. Слово чандыр в говорах татарского языка употребляется в значении ‘сухожилие; мясо с сухожилиями’ (ТТЗДС, б. 728), в выражениях чандыр гзYдзле и чандыр тзнле определяет имя существительное и выражает ‘жилистый, худощавый’, но не является прилагательным. Ср.: кирг. чандыр ‘жилистое мясо или мясо очень худого животного’; монг. шандас(ан) ‘сухожилие; перен. выносливость’, шандасаргах ‘жилистый; перен. выносливый’. В тат. л. в значении ‘сухожилие’ употребляется лексема сецер. Тур. sinir является единственным словом со значением ‘анат., физиол. нерв; разг. сухожилие’. Мы предполагаем, что в татарском языке значение ‘нервы; перен. терпение, сила’ ранее выражалось словом тецкз. В татарском и башкирском языках оно сохранилось лишь в выражениях тецкзгз тию/тейеY ‘докучать; вымотать душу’, тецкз корыту/коротоу ‘замучить’. Ср.: в кирг. дицке ‘сила, терпение’: дицкем куруду ‘я выбился из сил’, дицкесин курут ‘вымотать душу’; чув. тинке калар ‘измучить’, тинкелен ‘мучиться, выбиваться из сил’. Сравнение показывает, 1

1 Образовано от киц ‘широкий’ и байел + -ле. Слово бзйел самостоятельно встречается в форме мзйел (сиб.-тат.) ‘воля’ (ТТЗДС, б. 473); ср.: кирг. бейил/бейл (< ар.) ‘нрав, характер; желание, охота’: ак бейил ‘доброжелательный’, кара бейил ‘злонамеренный’, бейли тар ‘скупой’; уйг. пеил (< ар.) ‘нрав, характер’:

кичик пеиллик ‘скромный’.

2 В татарском языке слово сабыр (< ар.), так же как и в языке-источнике, - имя существительное (ср.: сабыр тебе - сары алтын; сабыр иту; сабыры твкзнде и т. п.), но может употребляться и в качестве прила-

гательного.

СТРУКТУРНЫЕ И СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ...

что у тюрк. тецкэ и монг. шандас(ан) основное значение - ‘нервы, сухожилие’, а переносное - ‘сила, терпение’. В тюркских языках у слова чандыр отсутствует второе значение ‘выносливость’, это даёт нам возможность предположить, что оно монгольского происхождения. Таким образом, все три лексемы, употребляющиеся в тюркских языках в значении ‘сухожилие’, имеют разные источники: кыпч. тецкэ (возможно, восходит к кыпч. тин ‘волокно’, ср.: кум. тин ‘волокно, тонкая нить’), огуз. сецер/синир и монг. чандыр.

Некоторые составные слова, характеризующие человека, образуются по модели имя существительное + имя действия + -чан/-чэн, где компоненты связаны объектным отношением: тат. л. кеше свймэучэн ‘не любящий людей, человеконенавистник’ < кеше ‘человек’ + свймэY ‘не любить’ + -чэн, кеше кайгысын уртаклашучан ‘участливый, умеющий сочувствовать’ < кайгы уртаклашу ‘соболезновать’ + -чан (лексема кеше ‘человек’ в составе данных составных слов выражает значение ‘другой человек, кто-то’); узен генэ кайгыртучан ‘себялюбивый, эгоистичный’ < Yзе ‘сам’ (узен генэ ‘лишь только себя’) + кайгырту ‘заботиться; забота’ + -чан; хезмэт (эш) свючэн ‘трудолюбивый’ < хезмэт (эш) ‘работа’ + сею ‘любить’ + -чэн; татлы яратучан ‘сластёна’ < татлы ‘сладость, сладкое’ + ярату ‘любить’ + -чан, хатын-кыз яратучан ‘женолюбивый’ < ха-тын-кыз ‘женщина’ + ярату ‘любить’ + -чан; юл куючан ‘уступчивый’ < юл ‘путь, дорога’ + кую ‘букв. ставить’ + -чан.

По модели наречие + отглагольное имя + -чан/-чэн образуются слова: тат. л. тиз (жицел) ышанучан ‘легковерный’ < тиз/щицел ‘быстро/легко’ + ышану ‘верить; вера’ + -чан; тиз онытучан (< Yпкйсен тиз онытучан ‘быстро забывающий обиду’) и тиз кайтучан ‘отходчивый’ (< кайту, кайтып тешY ‘успокоиться’); куп свйлэучэн ‘болтливый’ < куп ‘много’ + сейлэY ‘рассказывать, говорить; говорение’ + -чэн; тиз упкэлэучэн ‘обидчивый’ < тиз ‘быстро’ + YпкэлэY ‘обижаться’ + -чэн.

При характеристике человека широко употребляются лексемы, образованные с помощью аффикса -чан/-чэн. Производящей основой для таких лексем могут выступать:

1) имена существительные: тат. л. CYЗчэн ‘говорливый’, упкэчэн ‘обидчивый’, уйчан ‘задумчивый’ и т. п.;

2) отглагольные имена: тат. л. бэхэслэшучэн, тарткалашучан ‘любящий поспорить’, YPтэYЧэн ‘любящий дразнить, злить’, кызыксынучан ‘пытливый, любознательный’, масаючан ‘заносчивый, надменный; склонный к чванству’ и т. п.;

3) аналитические глаголы в форме отглагольного имени: тат. л. гаеп итучэн ‘любящий осуждать, обвинять’, эрэм итучэн ‘расточительный’, туган итучэн ‘любящий общаться с родными’, гафу итучэн ‘(обычно всегда) прощающий’, ык-мык итучэн ‘(всегда, когда необходимо принимать решение) проявляющий нерешительность’, кызып китучэн ‘вспыльчивый’, каушап калучан ‘(всегда, когда следует поступать спокойно, хладнокровно) приходящий в замешательство’, Yч саклаучан ‘злопамятный’, Yч алучан ‘мстительный’ и т. п.;

4) глагольные словосочетания: тат. л. хезмэт (эш) сеючэн ‘трудолюбивый’, кешедэн келучэн ‘любящий высмеивать других’ и т. п.;

5) фразеологические единицы с глагольным стержнем: тат. л. CYзендэ тору-чан (тормаучан) ‘выполняющий (не выполняющий) обещания’, CYзен бирмэучэн

А.Р. РАХИМОВА

‘неуступчивый’, кырт свйлэшучэн / кырт кисучэн ‘резкий’, акыл сатучан ‘любящий поучать’, уз сузен суз итучэн ‘любящий настоять на своём’, кинэ саклаучан (тотучан) ‘злопамятный, мстительный’; тат. д. ыркын бирмэучэн ‘не дающий возможности другим что-либо сделать’, йвз итучэн ‘принимающий гостей по всем правилам, обычаю’, артка ташлаучан ‘не помнящий (прощающий) обиды, зла’ и др.

Проведённый анализ позволяет сделать вывод о том, что аффикс -чан/-чэн, основное значение которого ‘склонный к совершению действия, обозначенного производящей основой’ , в языке заметно активизируется.

Кроме того, аффикс -чан/-чэн часто прибавляется к свободным словосочетаниям, выражающим постоянно повторяющееся действие субъекта, через которое описывается его характерное качество. Например: тат. л. арттырып свйлэучэн ‘любящий преувеличивать’, тврттереп свйлэшучэн ‘любящий говорить недобрыми намёками’, мактаганны (сыйпаганны) яратучан ‘любящий похвалу (ласку)’, (йокыдан) иртэ (соц) торучан ‘любящий вставать рано (поздно)’, (йокларга) иртэ (соц) ятучан ‘любящий ложиться спать рано (поздно)’, ишетмэгэнгэ (курмэгэнгэ, белмэгэнгэ, ацламаганга) салышучан ‘притворяющийся неслышавшим (невидевшим, незнающим, непонимающим)’, акрын кыймылдаучан ‘медлительный’ и др. Таким образом, присоединяясь к довольно большому количеству глаголов (глагольных словосочетаний), аффикс -чан обозначает отличительные качества человека. Данная функция (характерна и для аффикса -у) очень близка к функции причастия. Ср.: причастие на -учы/-уче: яхшылыкныц кадерен белуче кеше ‘человек, знающий цену добра’; форма на -(у)чан/-(у)чэн: твптэн уйлап эш итучэн щитэкче ‘руководитель, который (всегда, обычно) действует, глубоко обдумав [ситуацию]’.

В тематической группе слов, характеризующих человека, имеются заимствованные сложные слова, такие как тат. л. бэдэхет ‘злосчастный, несчастный; бран. проклятый, окаянный; негодяй’ < перс. бэд ‘плохой’ и ар. бэхт ‘счастье’; тат. л. гарип-гораба ‘инвалиды; нетрудоспособные; калеки’ < гарип ‘искалеченный’ (< ар.) и гораба - ар. мн. ч. от гарип; сиб.-тат. лэбецаккан ‘не умеющий держать язык за зубами’ < лэб(е) ‘губа’ и цаккан ‘ловкий’. Иранское заимствование (лэб) активно употребляется в узбекском языке: лаб ‘губа’. Слово цаккан/чаккан имеется в уйгурском и киргизском языках: уйг. чаккан ‘ловкий, расторопный’, кирг. чакан ‘проворный, ловкий’; ср. тадж. чакъкъон ‘проворный’.

К. Юдахин указывает на иранское происхождение кирг. чакан (КРС, с. 836). В сартско-русском словаре зафиксировано: чаканъ и чакканъ ‘скорый, шустрый, поворотливый’ (РС-СР, с. 143), ср. перс. чалакане ‘ловкий’. Таким образом, обе лексемы - лаб/лэб и чакан/цаккан, а возможно, и само словосочетание лэб-е чаккан / лэбецаккан были заимствованы из иранских языков.

Другие заимствования: тат. л. асыл зат/асылзат ‘человек благородного происхождения’ < асыл ‘благородный’ (< ар.) и зат ‘лицо, особа’ (< ар.); ср.: осм.-тур. asil-zade (< ар.-перс.) ‘родовитый (знатный) человек’; сиб.-тат. акылтана ‘умный, мудрый’ < акыл ‘ум, разум’ (< ар.) и тана ‘мудрый’, туркм. дана, узб. доно ‘мудрый’ (< перс. dana ‘знающий, учёный, мудрый; мудрец’); тат. д. ир-даwай ‘женщина, любящая мужчин и мужское общество’ < тюрк. ир ‘мужчина’ и рус. давай; сиб.-тат. карабаран ‘брюнет’ < тюрк. кара ‘чёрный’ и монг. бараан

СТРУКТУРНЫЕ И СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ...

‘тёмный, тёмного цвета’; ахирэт (ахири) дус ‘задушевная подруга’ < ар. ахирэт ‘потусторонний мир’ и перс. дус ‘друг’.

Сложные слова существуют как цельнооформленные единства с установленным по внутренним правилам языка следованием компонентов. Компоненты сложного слова не имеют полной самостоятельности, морфологической оформ-ленности и семантической законченности. Поэтому первый компонент в таких сложных словах, как тат. л. акылга сай ‘слабоумный’, иманга зэгыйфь ‘совесть нечиста’, эшкэ сэлэтле ‘работоспособный, дееспособный’, хэлгэ (кеше хэленэ) керучэн ‘участливый, отзывчивый, заботливый’ и т. п. является частью целого, а аффикс -га, будучи по происхождению падежной формой, не выполняет падежную функцию. Это же касается и аффикса -дан в таких сложных словах, как тат. л. алдан куручэн ‘дальновидный; прозорливый; ясновидец’, кешедэн квлучэн ‘любящий высмеивать людей’. В сложных словах тат. л. акылы камил ‘в здравом уме’, акылы кыска ‘скудоумный, недалёкий’, тат. д. кул артлы ‘нечист на руку’ (первоначально, возможно, было кулы артлы) исходная предикативная связь между компонентами постепенно ослабла. В словах тат. л. туган тиешле ‘родня’, туа сукыр ‘слепой от роду’, тума ялангач / (анадан тума) ялангач ‘в чём мать родила’ оба компонента участвуют в образовании единого значения. Они качественно отличаются от форм, образующих степень признака, таких как двм сукыр ‘совершенно слепой’, шыр ялангач ‘совершенно голый’ и т. п.

Таким образом, в лексике, характеризующей человека, одинаково представлены все три вида сложных слов. Основу составляют кыпчакско-тюркские слова. В составе парных слов выявлены древнетюркские лексемы, самостоятельно не употребляющиеся в татарском языке: щетек, илэс, чап/цап, биту и др. В незначительной части сложных слов один из компонентов является заимствованием: из ар.: гарип, зэгыйфь, камил, акыл, холык, табигать, ихлас, сэлэт, сабыр, хезмэт, хврмэт, гаеп, кадер, ахирэт, бэйел (тат. д); из перс.: щан, дус, таза, зифа, начар, эшэке; из монг.: мацгай, баран (сиб.-тат.), чандыр, из рус.: пелэш, даwай (тат. д.) Тип образования и значение компонентов некоторых сложных слов - тюркских по происхождению лексем - устанавливаются путём этимологического анализа. Подавляющее большинство сложных слов, употребляющихся при характеристике человека, являются диалектными, разговорными или просторечными; относятся в основном к именам прилагательным и небольшая часть -к именам существительным. Собственно сложные и составные слова чаще образуются сложением прилагательного с существительным во втором компоненте. В образовании составных слов участвуют аффиксы -лы/-ле и -чан/-чэн. Парные слова, как правило, образованы от двух имён прилагательных. Другие части речи (наречия, местоимения, глаголы, подражательные слова) в образовании сложных слов, характеризующих человека, встречаются очень редко.

Сокращения

Ар. - арабский, ар.-перс. - арабо-персидский, др. тюрк. - древнетюркский, к. калп. -каракалпакский, каз. - казахский, кирг. - киргизский, кум. - кумыкский, монг. - монгольский, огуз. - огузский, осм.-тур. - османско-турецкий, перс. - персидский, рус. - русский, сиб.-тат. - сибирско-татарский, тат. д. - татарский диалектный, тат. л. - татарский

А.Р. РАХИМОВА

литературный, тат. простореч. - татарский просторечный, тат. разг. - татарский разговорный, тув. - тувинский, тур. - турецкий, тур. д. - турецкий диалектный, туркм. - туркменский, тюрк. - тюркский, уйг. - уйгурский, хак. - хакасский, чаг. - чагатайский, чув. -чувашский, шор. - шорский.

A.R. Rakhimova. Structural and Semantic Peculiarities of Complex Words in the Tatar Language (Based on the Lexis Describing Human Characteristics).

The paper attempts to reveal and describe some peculiarities of the formation of complex words in the Tatar language, which are used to describe human characteristics. Words belonging to the thematic group are divided into proper complex, paired, and compound words. Most lexemes are dialectal, informal, or colloquial, being characterized as adjectives. The source lexical units involved in the formation of complex words are mostly of the Kipchak-Turkic origin in the Tatar language. Very few of them are actual borrowings from non-cognate languages. Proper complex and compound words are more often formed by connecting the adjective to the noun as a second component. Paired words are mainly formed by using two adjectives. New compound words are formed with the help of such affixes as -ly/-le (-лы/-ле) and -chan/-chm (-чан/-чэн).

Keywords: Tatar language, thematic lexis, stem composition, types of complex words, borrowings, word origin.

Источники

ДТС - Древнетюркский словарь. - Л.: Наука, 1969. - 676 с.

КРС - Юдахин К.К. Киргизско-русский словарь. - М.: Сов. энцикл., 1965. - 973 с.

Р - Радлов В.В. Опыт словаря тюркских наречий: в 4 т. - СПб.: Тип. Имп. Акад. наук, 1893-1911.

РС-СР - Наливкин В.П., Наливкина М.В. Русско-сартовский и сартовско-русский словарь общеупотребительных слов с приложением краткой грамматики по наречиям Наманганского уезда. - Казань: Унив. тип., 1884. - 478 с.

ТТЗДС - Татар теленен зур диалектологик CYЗлеге. - Казан: Тат. кит. нэшр., 2009. - 839 б.

ЭСТЯ - Эхмэтьянов Р.Г. Татар теленен кыскача тарихи-этимологик CYЗлеге. - Казан: Тат. кит. нэшр., 2001. - 272 б.

Литература

1. Ганиев ФА. Образование сложных слов в татарском языке. - М.: Наука, 1982. - 150 с.

2. Ганиев ФА. Хэзерге татар эдэби телендэ CYЗьясалышы: Тезэт. 3 нче басма. - Казан: Мэгариф, 2009. - 271 б.

3. Ганиев Ф.А. Функциональное словообразование в современном татарском литературном языке. - Казань: Тан Дим, 2009. - 264 с.

4. Татарская грамматика: в 3 т. - Казань: Тат. кн. изд-во, 1993. - Т. 1. - 584 с.

5. Тагирова Ф.И. Лексикографирование и орфографирование сложных слов татарского языка. - Казань: Печат. двор, 2005. - 126 с.

6. Миргалеев Р.М. Парные слова в татарском языке (лексико-семантический и стилистический аспекты): Автореф. дис. ... канд. филол. наук. - Уфа, 2002. - 21 с.

СТРУКТУРНЫЕ И СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ...

7. Хисамова Ф.М. Татар телендэ I h9M II тер изафэ калыбында ясалган кушма heM тезмэ CYЗлэр // Словообразование в тюркских языках: исследования и проблемы: Материалы Междунар. тюркол. конф., посвящ. 80-летию Фуата Ганиева (Казань, 20-21 сент. 2010 г.). - Казань: ИЯЛИ АН РТ, 2011. - С. 548-551.

8. Сафиуллина Ф.С. Хэзерге татар язма эдэби телдэге парлы CYЗлэргэ кайбер кYЗЭTYлэр // Творческие связи Казанской тюркской лингвистической школы: Материалы Междунар. науч.-практ. конф., посвящ. 80-летию Мирфатыха Закиева (Казань, 9 окт. 2008 г.). - Казань: ИЯЛИ АН РТ, 2010. - С. 128-131.

9. Ганиев Ф.А. Аналитизм тюркских языков и его отражение в словообразовании и лексикографии // Словообразование в тюркских языках: исследования и проблемы: Материалы Междунар. тюркол. конф., посвящ. 80-летию Фуата Ганиева (Казань, 20-21 сент. 2010 г.). - Казань: ИЯЛИ АН РТ, 2011. - С. 93-99.

10. Сафиуллина Ф.С., Газизова Ф.М. Татарча-русча тезмэ CYЗлэр CYЗлеге. - Казан: Тат. кит. нэшр., 2002. - 364 б.

Поступила в редакцию 18.03.15

Рахимова Асия Ризвановна - кандидат филологических наук, доцент кафедры татароведения и тюркологии, Казанский (Приволжский) федеральный университет, г. Казань, Россия.

ОСНОВНЫЕ СВЕДЕНИЯ ПО ТАТАРСКОМУ ЯЗЫКУ

Татарский язык относится к кипчакско-булгарской группе тюркских языков.

ЛЕКСИКА

Основу татарской лексики составляют слова общетюркского происхождения, общие с лексикой башкирского, казахского, ногайского, кумыкского, узбекского, азербайджанского, карачаевского, туркменского, тувинского, якутского, чувашского и других языков. Это - слова, обозначающие части тела человека, родственные отношения, явления природы, животных, растительный мир, числительные, местоимения и т. д.

В результате контактов с языками различных семей татарский язык заимствовал у них в той или иной степени отдельные слова. Так, в татарском языке имеются индийские, китайские, финно-угорские заимствования, относящиеся к эпохе общетюркского состояния. Огромное влияние на татарский язык оказали арабский и персидский языки, заимствования из которых относятся к религии, просвещению, государственно-административной жизни, филологии, хозяйствованию, именам и т. д. Еще со времен Булгарского государства татары имели близкие связи со славянами, связь эта все усиливалась, особенно после присоединения Казани к Русскому государству. Тесные политические, экономические, культурные связи с Россией обусловили огромный пласт русских заимствований, которые до Октябрьской революции проникали через устную речь и поэтому претерпевали значительные фонетические изменения (борозда - буразна , бревно - бүрәнә , клеть - келәт , смола-сумала и т. д.). После Октябрьской революции заимствования стали проникать в татарский язык через письменный язык и поэтому пишутся и произносятся, как и в русском языке: армия, балет, герой, завод, кинотеатр, колхоз, консерватор, начальник, председатель, революция, резерв, секретарь, совет, совхоз, авторучка, ваучер, чек, акция, рейтинг и т. д. Заимствования из русского языка охватывают все стороны жизни татарского народа и составляют самый многочисленный пласт заимствований.

Через русский язык заимствуются и слова из западноевропейских языков в тех же значениях и звучании, что и в русском языке.

И русский язык, тесно контактируя с татарским языком в течение многих веков, позаимствовал сотни слов из татарского и других тюркских и восточных языков. Эти слова являются общим фондом для татарского и русского языков. Это - казна, казначей, алтын, деньги, каракуль, курган, туман, буран, кирпич, сафьян, парча, атлас, кафтан, чекмень, башлык, япанча, каблук, ичиги, алмаз, жемчуг, аркан, хомут, табун, аргамак, бирюк, карий, чалый, караковый, барс, кабан, бурундук, беркут, таракан, камыш, кавун, дурман, карагач, бишбармак, калач, тузлук, катык, айран, чай, чугун, казанок, турсун, безмен, юрта, башня, и т.д.

Графика. Фонетика

Письменность у татар пережила смену ряда графических систем и несколько реформ алфавитов и орфографий. С древнейших пор до Х века использовались рунические знаки, затем - уйгурское письмо. С Х века в связи с принятием ислама булгары переходят на арабский алфавит, который переживает несколько реформ, начиная с конца XIX века по 1928 год, когда всеми тюркскими народностями СССР был принят так называемый яңалиф (яңа + әлиф - новая буква) на основе латинской графики, просуществовавший до 1939 года. С этого времени существует письменность на основе русской графики. Ожидается переход на латиницу.

Современный татарский алфавит состоит из 39 букв:

Названия букв в татарском языке такие же, как и в русском.

Дополнительные шесть букв были приняты, чтобы отразить своеобразие фонетической системы татарского языка: ә, ө, ү - гласные, җ, ң , һ - согласные.

В татарском языке 9 гласных звуков: а-ә, у- ү , ы-е (э), о- ө , и .

Кроме них, в татарский язык вместе с заимствованными словами вошли еще три русских звука: о (долгое), э (долгое), ы (долгое), отличающиеся от татарских звуков, передаваемых теми же знаками.

Гласные звуки подразделяются на твердые (гласные заднего ряда) - а, у, ы, о и мягкие (гласные переднего ряда): ә, ү, ө, е, и . Такое четкое подразделение гласных обусловливает в татарском языке закон сингармонизма, суть которого сводится к следующему: ряд гласного звука в корне или в первом слоге сохраняется в присоединенных к нему аффиксах и слогах: кал-ма-ган-нар-дыр (не остались, наверное), ки-тер-мә-гән-нәр-ме (не принесли ли?). Таким образом, татарское слово или только твердое, или только мягкое. Исключением являются сложные слова и арабские, персидские, а также русские заимствования: Гөл+ су (имя собственное), бил+бау (пояс), кан+эчкеч (кровожадный), төн+боек (лилия); ифрат (очень), китап (книга), ихтыяҗ (потребность), диндар (религиозный), җәмгыять (общество), риза (согласен), ихтимал (возможно); комитет, фабрика, киоск, редакция, институт, администрация и т.д.

Для образования гласных звуков татарского языка важно положение губ, горизонтальное и вертикальное движение языка и количественная долгота. При произнесении а-ә, ы-е, и губы не округляются, как это бывает при произнесении о-ө , и особенно при у-ү. Язык движется вперед и назад. При движении языка вперед образуются мягкие гласные (переднего ряда) ә, ү, ө, е, и; при движении назад - твердые гласные (заднего ряда): а, у, о, ы . При самом низком положении языка образуются а-ә (низкого подъема). При самом верхнем вертикальном положении - гласные у-ү, и , а между этими двумя положениями - ы-е, о-ө .

По количественной долготе различаются краткие гласные: ы - е , о-ө и долгие: а-ә, и, у-ү .

Гласный [а ° ] . В татарском языке этот звук отличается огубленностью, особенно в начальных слогах, что постепенно исчезает к концу слова: ка ° ла ° ла ° рга - городам.

Гласный [ә] . Это звук открытый, долгий. При произнесении этого звука вертикальное положение языка самое низкое, какое только возможно: әрем -полынь, әни -мама, әти -папа, әнә -вон, әрекмән - лопух. Гласный переднего ряда, при произнесении которого кончик языка прижат к нижним передним зубам, язык продвинут вперед, передняя часть спинки языка немного приподнята кверху, к твердому небу.

Гласные [у] -[ү] . Звук [у ] не отличается от русского. Звук [ү ] является мягкой парой фонемы [у ]. Это гласный - огубленный, переднего ряда; при его произнесении язык максимально приподнят. Напоминает русское у в слове жюри: урман - лес, урак - серп, калу - оставаться, бүлү - делить, күл - озеро.

Гласный [и] . Гласный [и ] соответствует русскому [и ]: иркәм (моя нежная). В конце слога и слова в татарском языке и произносится как краткий и: сөйли(й) (рассказывает), әни(й) (мама), күзли(й) (наблюдает).

Гласные [о] - [ө] . Это полуузкие, краткие звуки, произносимые с участием губ. Различаются между собой только движением языка вперед и назад при артикуляции. Буквы о-ө пишутся только в первом слоге, несмотря на то, что слышатся: колын […олон]- жеребенок, солы [соло ] - овес, көлке [көлкө]- смешно, сөлге [сөлгө ] - полотенце.

Гласные [ы] - [е] . Гласный [ы ] отличается от русского тем, что русское [ы ] произносится при более высоком подъеме спинки языка к небу, чем татарское [ы ]: ылыс - хвоя, кыргыч - скребок, куркыныч - опасно, сузынкы - продолговатый. Гласный е отличается от ы только рядом, напоминает русское э в слове эти . Графически изображается э (в начале слова) и е (в середине слова): элек (прежде), элгечне (вешалку), керергә (войти) и т. д.

Заимствованные из русского языка звуки о, ы, э произносятся также, как и в самом русском (тонус, посылка, поэзия).

Согласных звуков в татарском языке насчитывается 28. 25 из них употребляются в исконно татарских словах, арабо-персидских заимствованиях. Это такие звуки как: [п]- [б ], [м ], [w ], [ф ], [т ]- [д ], [н ], [с ]- [з ], [ч ]-[җ ], [ш ]-[ж ], [л ], [р ], [х ], [й], [к ]-[г ], [… ]- [„ ], [ң ], [һ ], [‘] (гамза-гортанный взрыв). Согласные [в], [ц], [щ] употребляются только в русских заимствованиях. Согласные [б ]-[п ], [д ]- [т ], [в ]-[ф ], [ж ]- [ш ], [с ]- [з ], [л ], [м ], [н ], [й ], [р ] не отличаются от русских звуков. В отличие от русского языка, где мягкость согласных играет смыслоразличительную роль (брат- брать, мол-моль, удар - ударь), в татарском языке мягкость согласных зависит от рядом стоящих гласных и не различает смысла: бар (иди) - бәр (ударь), бул (будь) - бүл (дели), тоз (соль) - төз (стройный).

Специфичные звуки татарского языка следующие:

Согласный [w] - графически обозначается как в, у-ү (вакыт - время, тау - гора, вәкил - представитель, дәү - взрослый, большой). Образуется округлением губ, полугласный. Буквой в передается также русский звонкий щелевой звук: вагон, вентилятор, витраж .

Согласный [ч] - щелевой глухой согласный, отличается от русского ч отсутствием начальной смычки т : Чиләбе - Челябинск, чибәр -красивый, кач - убеги, кечкенә - маленький.

Согласный [җ] - звонкая пара ч , напоминающая последний звук в русском слове дождь : җәли л - Джалиль, таҗ - венец, кәҗә - коза, җиләк - ягода.

Согласный [к] - глухой, смычный, заднеязычный согласный, встречается в исконно татарских словах: кил - приходи, кирәк - надо, сәнәк - вилы, әкрен - медленно. Звук к близок к русскому мягкому к : кино, кибитка, кегли .

Согласный […] - глухой, глубокозаднеязычный, смычный согласный: …ал -оставайся, …ала… - ложка, а… - белый, су…ты - ударил, а…са… - хромой.

Согласный [г] - звонкая пара согласного [к ]: гөләп - шиповник, гүзәл - прекрасный, үги - сирота, килгән - пришел . Звук г близок к русскому г : гараж, гирлянда, гильза, грильяж .

Согласный [„] - звонкая пара согласного […]: а„а - течет, бу„ай - кажется, су„ан - лук, „ата - Гата, „алим - ученый. Напоминает русское г в диалектном произношении: бог, господи .

Согласный [ң] - мягконебный, увулярный, носовой звук, при произнесении которого задняя часть языка касается мягкого неба, язычок закрывает вход в полость рта, и воздушная струя проходит через нос, получая носовой оттенок: уң - левый, туңа - мерзнет; аңлый - понимает, аңа - ему. Напоминает стечение согласных нг .

Согласный [х] - глухой, глубокозаднеязычный, щелевой согласный, имеет более глубокое место образования, чем русское х : халык - народ, хак - право, ахак - опал, хуҗа - хозяин.

Согласный [һ] - глухой щелевой согласный, образуемый сближением стенок глотки. Звук этот больше употребляется в словах, заимствованных из персидского языка: һәйкәл - памятник, һава - воздух, һәр - каждый, шәһәр - город. Соответствует немецкому һ .

Согласный гамза (гортанный взрыв) - образуется смычкой гортани и перерывом голоса, встречается в арабских заимствованиях и междометиях: тәэсир (тә’сир) - внимание, тәэмин (тә’мин) - обеспечение, э ’ (э-э) (обозначение отказа в речи) - нет; маэмай - собачка. На письме обозначается буквой э.